Алалия.ру

И я добавлю от себя еще одну «историю болезни». Может быть, теперь это уже не так важно, но все-таки у нас все с одной стороны – понятно, наши речевые проблемы родом – из родов 😉
А с другой стороны… каждый ребенок – такая загадка, и предугадать, где оно аукнется и как — очень сложно…
Когда я начала «ползать» по форумам про особых детей, я столько раз читала истории деток с тяжелым ДЦП и благоприятными родами, и наоборот, с единицей по Апгар – и — правда через уже довольно долгое количество времени – полностью «компенсированных».

Миша – мой первый и единственный ребенок. Беременность протекала сравнительно благополучно, были свои «звоночки», типа 16 набранных килограммов и гестоза, я все не понимала — ну какой гестоз, когда я худенькая, с дородовым недовесом, стоит жаркое лето, отеки неизбежны. Оказывается, все не так просто, все для бумажки, все для перестраховки… только не от реальной опасности, а от судебных исков.
В общем долго ли, коротко ли, и стало ясно – что конец у всех один – рожать! И я, по советам друзей (с), стала думать о платном враче (ну точнее о некоей договоренности), а муж мой старой закалки, говорил о том, что все надо решать по-другому, «сверху»! Короче, у меня была договоренность в двух роддомах. С главными врачами. Которые в свою очередь поручили меня своими замам-начмедам. А те в свою очередь настропалили врачей-акушеров. Один роддом прямо накануне моих родов закрылся. В другом же моя фамилия лежала под стеклышками на всех этажах. Врач из ЖК передала меня с рук на руки в дородовое своей приятельнице. Та через сутки отправила меня рожать. В течение родов, в бокс заходила начмед и ободряюще кивала – не трусь, деточка, все под контролем. Сначала все было неинтересно. Схватки, схватки и схватки. А я же была умная! Я же настраивалась положительно! Естественные роды – и никаких. Все сумею я, все смогу (с) И вся беременность, несмотря на гестоз второй половины, прошла под флагом «Все идет как надо!». Первая степень сужения таза – ничего, вот тебе пару историй как хрупкие девочки рожают четырехкилограммовых. И все 40 недель мне говорили о том, что надо не больше 3,5, и не перенашивать! И тем не менее, рожала я в 41 неделю, мальчика, наш высокий папа маячил у всех перед глазами, последнее УЗИ в 36 недель – вес 2800 – почему было не отправить перед родами на дополнительное УЗИ? Раз уж я тут в дородовом, под рукой? Загадка.
И у меня не было ни тени сомнения, ни недоверия. Ну как же – люди говорят, значит знают. Сказали максимум 3,5 – ну ладно. Сказали, рожу сама. Ну 100 пудов – рожу.
И до последнего момента….Да что там до последнего, до того как я увидела своего малыша в реанимации – мне все казалось, что «они знают лучше».
Схватки пошли в 4 утра. В два – прокололи пузырь (опять же уже вот сейчас недавно я много читала о том, что природа знает лучше, и окситоцин и проколы – это все от лукавого… но до сих пор ничего по этому поводу для себя не решила – НУ ВСЕМ ЖЕ ДЕЛАЮТ???!!!) Где-то в девять вечера после третьего укола ношпы, что – как щуке презерватив – никакого облегчения – я слабенько спросила, что-то сил у меня уже совсем мало, может как-то мне отдохнуть можно? Уверенный ответ – «Откроется второе дыхание». Ну что ж, жираф большой…А потом — полтора часов потуг — без потуг. Когда только своими силами. Ну и вот и так называемый метод Кристеллера, когда врачи ложатся на живот и весом выдавливают ребенка. Официально – он запрещен. И в карте о нем ни слова. Я была красотка потом, на лице лопнули по-моему все сосуды. Глаза красные, лицо и шея – в крапинку. Через полтора часа я попросила кесарево, видимо позже, чем надо.
И оказалось, мальчик мой — 4 кг, голова — 35 см, а у меня клинически узкий таз. Что выясняется только где? — правильно, в родах.
А потом было много вранья. И запоздалых откровений. Только откровенничали очень скрыто, можно сказать, шепотом. И где там была правда? Была ли она? Миша родился 2\3 по Апгар, не дышал, в первые сутки – судорожный синдром и еще много страшных слов. Тяжелая асфиксия в родах, гипоксически-ишемическое поражение ЦНС, внутрижелудочковое кровоизлияние 2 степени. Была повреждена шея, потом месяца 2 мы лежали в таком мягком ошейнике, но об этом тоже в карте ни слова.
В общем, если врачи и допустили ошибки, они их не признали. Только мои: гестоз, задние воды – зеленые, один доктор так и сказал мне после наркоза «замучила ребенка».
А другой доктор уже после сказала: «Акушерство – такое темное дело», да какое же темное, если все беременность твердили о том, что все легко и просто. Хотя тут же реаниматолог нашему полуобморочному папе сказал: «Акушеры напутали».
В карте роддома стоит Апгар 3/5. В детской – которая шла уже в больницу – 2/3. И ходили они потом все так же вереницей вокруг меня и говорили сочувственные слова. «Ну что Вы, Оля! –говорила мне врач, принимавшая роды, — вот из реанимации звонили, у вас же там положительная динамика!» «Затянули потужной период… Я говорила Наташе, ребенок крупный, не пойдет…» — доверительно делилась врач, делавшая кесарево.

А в палате у меня в дородовом лежала девочка, которая в 39 недель с той же что у меня первой степенью сужения таза шла планово на кесарево. Я долго корила себя, что не предусмотрела. Что нужно было все-таки как-то договориться тщательнее, заплатить, идти на плановое кесарево – ведь причины были… Но… чего уж после драки.

Потом в больнице мы встретились с девочкой, которой принимала роды сама начмед, со всеми положенными договоренностями. Несмотря на это, с теми же диагнозами у нее родилась дочка, 2/3 по Апгар. Сейчас у нее легкая степень ДЦП у них если можно так сказать, с благоприятным прогнозами. НО хорошо говорит. Мой вышел без ДЦП, осталась некая моторная неуклюжесть, проблемы с мелкой моторикой, какие-то парезы вероятно в лицевом-речевом аппарате, зато вот с речью пока беда…

2 недели мой малыш пролежал на ИВЛ, еду усваивал по 2-3 мг. Потом раздышался и пошло-пошло. Когда нас выписывали, лечащий врач не пугала меня, но сказала: «Оля, Миша очень неплохо выходит из этого состояния, может быть, все у вас будет хорошо». А потом встретив нас через 4 месяца опять же в больнице, все-таки не поверила, когда увидела, что Мишка переворачивается, держит голову и так далее. «Под счастливой звездой родился», — сказала она. «Видимо, родители нагрешить не успели» — добавила коллега. Знали бы они. сколько я ела себя, за все свои прегрешения, и в первый год. и потом, когда стали очевидны речевые проблемы…

Мы много делали в первый год, потому что над нами дамокловым мечом висели диагнозы — ДЦП, грубая задержка развития, эпилепсия, все, что следует из цифр 2/3 по Апгар и иже с ним. По движению – почти все Мишка сделал по нормам. Единственное – поздно сел, в 10 месяцев. Пошел в год и две недели. Хотя почти до трех лет ходил «дефектно», бегал зажато и т.д. Сейчас некоторые тревожные звоночки в движении остались, но это уже ерунда.

А вот с речевой продукцией в первый год не было никаких проблем – все слышал, на все реагировал как надо, разнообразно гулил и лепетал. К года было несколько звукоподражательных слов… Поэтому, когда он пошел, я уж действительно выдохнула, и подумала, что наше экстремальное рождение можно забыть, мы все преодолели. Оказалось не все…

Забеспокоилась я в 2 года. К двум годам было около 40 лепетных слов. И все больше не буквенно, а звуково приближенное к оригиналу. «Мяу» Мишка тоненько тянул «иииИИИ» с интонацией вверх к концу. Собака лаяла «А!» (отрывисто). «К!» — все колющее. «Д!» множество слов на букву «д», и так далее. Меня он называл «Нана», папу и бабушку почему-то «ть» (с именами связки нет).

Пошли в первый заход по логопедам-дефектологам. В 2 и 3 один нас напугал полным отставанием по всем уровням развития, и нашел признаки аутизма. При том, что если какие-то черты из спектра я вижу и сейчас, но есть главное НО – он очень контактен, и легко вступает в диалог. Другой логопед сказал – «да, необходимо заниматься, но я не могу», третий как водится предложил заниматься самим дома и ждать до 3 лет.

До двух лет Миша очень плохо спал, и особенно до года мы лечились медикаментозно: диакарб, фенибут, энцефабол. До 2,5 лет у нас была лекарственная пауза. В 2, 5 мы все-таки вернулись к медикаментам, уже к более серьезным: уколы (кортексин, церебролизин – сразу скажу, что мы прокололи их 2 курса, и изменения были заметны больше в двигательном плане, чем в речевом) и чудное лекарство акатинол, на котором случился первый прорыв.

Проблема до 2, 5 лет в речи была еще и такая – Миша очень неохотно повторял. Добиться можно было повтора каких-нибудь его лепетных словечек, уже освоенных, сказать что-то не из его лексикона – это утопия. И вот в 2,6 на акатиноле он начал за мной повторять. Лексикон вырос, но теперь появилась другая проблема. Словарь был односложный. То есть любое слово превращалось в один слог, первый,, или как вариант, ударный. Но по крайней, мере пошла речевая деятельность, прошел негативизм на просьбу «скажи и повтори». С этого момента я, папа, бабушки все время проговаривали с Мишей простые слова по слогам. Повтор удавался, но слитного слова не получилось. Слитность была только там, где повторяются одинаковые слоги: «мама», «папа», «баба», «кака», были какие-то сочетания-двоечки. Но их было мало. Желание предложения было. Но в основном это предложения состояло из какого-то слога, и жеста, движения и т.д. Или такой телеграф «Гррр»! «Бум!» (машина врезалась)

Примерно в это же время мы с Мишей попали на занятия в группу кратковременного пребывания в детский центр, и на индивидуальные занятия к психологу. От первых – был большой прогресс в социальном плане и познавательном плане, но увы не в речевом. От вторых – я через несколько месяцев отказалась. Летом (в 3 года) – второй сильный медикаментозный курс. 5 сеансов зондового логомассажа. От него был заметен эффект, но проходил он очень энергозатратно. В конце концов, Миша просто не дал его делать.

С осени (3.3) – опять же группа, занятия с логопедом, занятия с дефектологом. Второй прорыв – под Новый год, без всяких видимых причин. Наконец-то появилось слитное слово из двух разных слогов. Где-то за месяц до этого очень активно пошли в ход предложения-«двоечки», «си мо» (синее море), ге ба? (где баба), да мо (дай сок), и я в принципе, поняла, что вот-вот на подходе, если начал строить из своих одиночных слогов конструкции, и там-то они звучат слитно, значит должно и слово слиться. И слилось! То есть от момента активного повтора односложных, до слитного двусложного слова прошел ГОД.

Сейчас словарь двусложных и трехсложных слов из открытых слогов растет, буквально каждый день, предложения корявые, аграмматичные, но они есть. Иногда есть целый рассказ. Мы снова вернулись к зондовому массажу – один раз в неделю. На очереди – курс медикаментов, очень сильно думаю, каких. Ну вот собственно наш речевой путь. Понимаю что он у всех разный. Но и я всегда ищу «собратьев», и все пристаю с вопросами «а как у вас было», «а что дальше»? Теперь уже понятно, что в нашем случае, речь идет не просто о грубой задержке развития, а именно а задержке по алалическому типу. То есть каждый этап — труден и надо много работать, заучивать и т.д. Истории «до 4 лет молчал, потом стал читать Чуковского наизусть», увы, не про нас. Ну и ладно. Главное, что теперь уже и я поумнела, перестала рефлексировать, есть себя, искать виноватых, пассивно ждать и так далее по списку…
и знаю теперь куда идти и что делать, и солнышко мое радует меня каждый день. И мы непременно победим! 🙂